Норманнский полюс в исламской Евразии

Норманнский полюс в исламской Евразии

Харун Сидоров – специально для Норманнского фронта

В заметке «Этническое будущее России и русских мусульман» для Норманнского фронта мы анонсировали, что надлежит определить принципы этнической идентификации тех русских мусульман, которые воспринимают себя как диаспору по отношению к евразийскому пространству.

Кто мы, русские мусульмане, осознающие себя отдельной этнической общностью, какое начало мы олицетворяем собой на просторах Северной Евразии? Ответ на этот вопрос имеет крайне важное значение, так как именно от него зависит легитимность наших претензий на выделение из евразийского исламского интернационала. Ведь, если мы не предлагаем и не несем с собой ничего отличного от него, то эти претензии не более чем дурной национализм (асабийя), запрещенный в Исламе и не имеющий жизненной перспективы.

Поэтому придется, чтоб не ходить вокруг, да около, быть предельно откровенным.

Возможно, когда-то придет такое время, когда автохтоны Северной Евразии сумеют создать самодостаточную цивилизацию без лидерства извне. Однако будем честны, опыт обозримых тысячелетий не внушает оптимизма на сей счет – все цивилизационные толчки, которые приводили к появлению на этом пространстве новых великих культур и государств, происходили извне. Это или Туран, или Монголия, или Викинги и Западная Европа, единственное автохтонное исключение в этом ряду – Скифия, столь же важное для изучения и осознания, сколь и неведомое пока нами, сокрытое от нас.

Сегодня мы так же видим, что автохтоны сдают свои позиции, а наступает Туркестан, наступает Кавказ, наступает Китай, уже не говоря о том, что правят страной Израиль и Лондон. У кого-то, конечно, есть надежды, что Бездна России перемолет все это и в итоге из этого возникнет что-то единое, чудесный и могущий синтез, сплав. Однако помимо сомнений, что что-то путное может родиться из скрещения ежа с ужом, в успешности этой утопии заставляет сомневаться прежде всего характер наступившей исторической эпохи. Мы живем в эпоху деконструкции суверенитетов и автаркичных государств, а значит, можно предположить, что связи этнических диаспор поверх границ будут укрепляться, а возможности национальных государств ассимилировать их, напротив, сходить на нет.   

Итак, какое же место занять нам, русским мусульманам, в этой конкуренции полюсов за контроль над Северной Евразии? Велик соблазн, конечно, сказать: мы – русские, мы здесь стержневая нация, поэтому, нам здесь править, в том числе, русским мусульманам в российской умме. Но силы русских стремительно иссякают в целом (чего не скажешь о неоправданных амбициях, могущих погубить слабеющий этнос), а что уж говорить о русских мусульманах, которых в азиатизирующейся российской умме с гулькин нос?

Мне очевидно, что одни мы серьезных задач не потянем. Ясно и то, что Средняя Азия для нас культурно наиболее чуждый полюс.

Кавказ? В свое время идеологи русских мусульман возлагали надежды на формирование русско-кавказской оси, но жизнь быстро показала, что панкавказский проект не воспринимает русских мусульман как союзников, а лишь как топливо и материал для себя, формирования своего суперэтноса. По этой причине русским мусульманам выгоднее строить двухсторонние отношения с отдельными кавказскими этносами на традиционалистской платформе, но в таком случае ясно, что и влиться ни в какой полюс будет нельзя.

Татары? Как и отдельные кавказские этносы, противостоящие панкавказскому ваххабитскому нивелированию, татары – даже в большей степени, чем они – наиболее естественные союзники для нас. Но татары как этнос находятся в том же положении, что и мы, перед ними, как сокращающимся северным народом стоит угроза ассимиляции – либо с северными иноверцами (русские), либо с южными единоверцами (среднеазиаты и кавказцы). Сумеют ли они отстоять свое собственное место в этнической конфигурации будущей Евразии или выберут путь примкнуть к Югу – это открытый вопрос, но так или иначе очевидно, что в качестве самостоятельного полюса татары для русских мусульман не центр притяжения.  

Русские мусульмане, объединенные в НОРМ, осознали эту ситуацию уже давно и неслучайно вступили в 2008 году в Европейский Мусульманский Союз. Не в последнюю очередь этими же соображениями определялся и наш выбор маликитского мазхаба – это был не только выбор конкретной правовой школы, но и неразрывно переплетенной с ней исламской культурной традиции. Выбор в пользу западного, атлантического Ислама, учитывая как историческое наследие этой школы, так и то, что на нее сегодня ориентируются именно сообщества и центры западных мусульман.

Итак, НОРМ по сути является культуртрегером Западного Ислама в евразийском пространстве.

Но что есть Запад и на какой именно Запад нам ориентироваться? Вопрос этот очень непростой и от того, какую нишу мы выберем себе в этой системе координат, зависит сама природа нашей будущей идентичности.

Говоря откровенно, мы должны понимать, что будущее основного Запада, ведущих западных держав и обществ – цветное. И не в последнюю очередь это касается их исламского сегмента. Если мы ориентируемся на этот путь, то возникает закономерный вопрос – стоит ли огород городить, прилагать серьезные, затратные усилия, чтобы отгородиться от мультирасовой евразийской умме ради того, чтобы в итоге раствориться в мультирасовой западной умме?

Рискну предположить, что такую альтернативу отвергнут большинство русских мусульманских идентаристов, а тем, кто ее примет, будет гораздо проще и сподручнее влиться в западный мультирасовый интернационал в индивидуальном порядке – в России у него вряд ли найдется даже та база сторонников, что есть у НОРМ.

Поэтому, говоря о Западе, уточним, что для нас речь идет о Северо-Западе, не просто о европейской, а о норманнской ориентации, потому что европейский проект изначально возник на Руси именно как норманнский, и по сути как норманнский же и существовал в том или ином виде до 1917 года.

Мы говорим не просто «западный» и не просто «европейский», а именно норманнский, потому что – пусть это не касается остальной Европы или Запада – для нас в этой западной культурной оболочке важно сохранить нашу расовую идентичность. Мы не отрицаем возможностей межрасовых браков на индивидуальном уровне, но мы говорим, что норманнская идентичность предполагает сохранение белого расового ядра, а это значит, что браки внутри белой расы должны оставаться правилом, а за ее пределами - исключением, принятым кланом при условии, что дети от них потом вольются в основной расовый поток одного из родителей.   

Но может ли норманнский проект в таком случае быть полюсом, в частности, в Евразии? Да, может, если он будет центром притяжения не только русских, но и других белых мусульман, которые пусть даже на периферии Европы и Евразии, а так же в качестве диаспор в них выберут путь создания северных общин и кланов.

Поэтому, как и викинги, как и варяги нашей архетипической истории, норманны могут стать центром притяжения сынов и дочерей не только одного народа, но и всех детей Северо-Запада: германцев, скандинавов, славян, кельтов, балтов, а также других белых народов, которые будут тяготеть к ним.

Таким образом, если русские мусульмане, взятые отдельно, будут вынуждено занимать в евразийской умме позиции этнического сепаратизма, то, обретя норманнскую идентичность и став инициаторами создания норманнского интернационала, т.е. включения в норманнский проект других северных мусульман, они могут претендовать на роль особого полюса в исламской Евразии – северных культуртрегеров Запада. Какими в свое время и были норманны древности.   

Этническое будущее России и русских мусульман: почва или кровь?

ЭТНИЧЕСКОЕ БУДУЩЕЕ РОССИИ И РУССКИХ МУСУЛЬМАН: ПОЧВА ИЛИ КРОВЬ?

Харун Сидоров – специально для Норманнского фронта

В предыдущей заметке «Почему этнос?» для Норманнского фронта я вкратце объяснил, какова природа этноса и почему этничность так или иначе является естественной и неизбежной в любом обществе. Там же были обрисованы основные варианты формирования этноса как из родственных рас, так и в результате межрасового смешения. Теперь попытаемся рассмотреть через эти теоретические принципы этническое будущее современной России.

То, что составляющий, по переписям населения (а достоверность их данных неочевидна), 80% от всего населения России русский этнос сдает свои позиции по миллиону человек в год, хорошо известно. Кроме чудес чуровской арифметики единственное разумное объяснение того, что при таких потерях и одновременном приросте на 15% удельного веса кавказского населения русские с последней переписи сохранили все те же 80%, заключается в том, что из числа крупных народов РФ практически выбыли украинцы.

То есть, если удельный вес русских и остался на прежнем уровне, что, по наблюдениям, вызывает большие вопросы, то только за счет того, что в русских стали активнее перетекать украинцы. Но так как демографическая динамика украинцев, как и всех других европейских народов России, ничем не отличается от русской, очевидно, что это временное решение. Рано или поздно иссякнут и они, и тогда уже компенсировать падение численности европейских народов и рост кавказских будет некем. И это при том, что кавказский фактор – это уже давно цветочки, а ягодки сейчас вовсю идут в виде среднеазиатских мигрантов, которые статистикой вообще не учитываются как не-граждане России (пока).

По реалистическим данным, количество среднеазиатов в России уже не менее 6 миллионов человек, при этом по данным различных околоправительственных программ и заявлениям чиновников и экспертов, в ближайшие десять лет для обслуживания промышленных и инфраструктурных запланирован завоз в Россию еще одиннадцати миллионов человек, тоже в основном из Средней Азии. И это только по официальным данным – в реальности, если сохранится нынешний режим и вектор развития экономики, это может быть и 20 миллионов человек.

Итого, уже примерно к 2025 году при вымирании русских и других европейских народов по миллиону в год, ударном размножении кавказцев и массовом заводе среднеазиатов неизбежно существенное падение доли русских и европейцев в общей численности населения и азиатизация демографического облика страны. Ситуация в этом отношении будет тем более критичной, потому что, если в отдельных местах и регионах демографический баланс будет меняться не так резко, в крупных городах, которые определяют развитие и облик страны, этот процесс приведет к тектоническим изменениям внутри общества.

Итак, 2020-2040 годы при сохранении нынешних процессов это необратимая этнодемографическая трансформация российского общества. И происходить она в этот момент, как и любая трансформация, предполагающая перераспределение ролей, будет жестко и болезненно, а именно на фоне растущего количества и качества межэтнических конфликтов. И в качестве результата этой трансформации с высокой вероятностью можно предсказать появление на территории нынешней России новых наций и даже этносов.

Как и по какой модели они будут возникать? Если упростить написанное в предыдущей заметке «Почему этнос?», то можно сказать, что на основе одной из двух парадигм: почвы или крови.

Парадигма «почвы» означает, что все этносы, оказавшиеся на одной территории, пусть даже в результате болезненной трансформации в итоге станут если не одним этносом, то одной нацией (суперэтносом). Попытка создания такой нации или такого суперэтноса наверняка будет иметь место и будет облегчаться наличием единого языка – русского, который может стать платформой для консолидации различных этнорасовых компонентов на какой-то новой основе.

Проблема в том, что нечто похожее, а именно политику по созданию «российской нации» уже провозглашает нынешняя российская система. Но эта политика не дает эффекта потому, что нынешний режим в принципе антинациональный, то есть, не заинтересованный в появлении или наличии в России какой либо нации как субъектной общности людей, осознающих свои интересы, и способных бросить вызов этой паразитической системе. Поэтому этот режим одновременно подавляет гражданскую самоорганизацию и политическое пробуждение русского пока еще большинства и в то же время препятствует самоорганизации иммигрантов и меньшинств на единственно возможной платформе Ислама, осуществляя репрессии против исламских движений.

Это означает что нация в России может родиться только снизу и только вопреки государству и в борьбе с ним. Но так как, когда это произойдет, никто не знает, вполне возможно, что к тому моменту из-за изменения демографической ситуации это уже будет не одна, а несколько наций. Свое видение нации будет у остатков русских, желающих сохранить этничность, у иммигрантов, освоивших русский язык, у тех, кто желает всех перемешать, и тех, кто не захочет это делать, наконец, вполне возможно, что оно будет разным в «центре» и «регионах», и если в первом будут видеть эту нацию российской, то вторые будут стремиться к сибирской, уральской и т.п. нациям.

Вторая парадигма – это «кровь». Она является альтернативой «почве» даже не потому, что препятствует смешению разных этносов в один по месту жительства – в каких-то местах, где сохранится более-менее моноэтнический состав населения, эта проблема может и не стоять. Она является ей в первую очередь потому, что при последовательной приверженности принципу «крови» его носители не отождествляют себя с какой-то «почвой» в принципе.

Ибо парадигма «крови» - это парадигма диаспоры. Она будет сохраняться у старых диаспор уже сложившихся народов, но вполне вероятно, что и новые формирующиеся этносы выберут для себя эту модель.

По какой же из двух этих моделей должна развиваться формирующаяся общность русских мусульман?

Если по принципу «почвы», то это означает растворение незначительного количества русских мусульман в преобладающей массе азиатов и кавказцев так, что русским у этой общности будет только язык, да и тот изменится до неузнаваемости. Поэтому сохраниться и оформиться русская мусульманская общность может только на основе «крови», то есть, во-первых, идентификации этнической, во-вторых, не-идентификации себя с пространством и обществом, чей состав этнически изменяется и будет изменяться.

Если это так, реальность будет заключаться в том, что «почва» будущего, от которой будут отталкиваться русские мусульмане в России, а также этносы, на ней обитающие или формирующиеся в привязке к ней, будут азиатскими или, как сейчас принято говорить, «евразийскими». Это значит, что для отталкивания от нее и позиционирования себя в ней как диаспоры общности русских мусульмане необходима принципиально иная, называя вещи своими именами, противоположная идентификация.

Какая? Об этом, даст Бог, поговорим в следующий раз.